2010-е годы прошли в Беларуси под знаком триумфа театра кукол. Успехи театров в республике и за рубежом привлекли большое внимание как критиков, так и широкой публики. Это и режиссерские награды Алексея Лелявского и Олега Жюгжды на Национальной театральной премии в 2011 и 2012 (тогда за это звание режиссеры-кукольники соревновались с режиссерами драмы, и поэтому вызвали особенно громкий резонанс); после того, как награды для театров кукол стали вручать отдельно, их получали Александр Янушкевич и Игорь Казаков, отдельно стоит упомянуть «Золотые маски» Алексея Лелявского, Александра Янушкевича, Татьяны Нерсисян в 2016 году.
Неслучаен в перечислении успехи белорусских кукольников за рубежом. Ведь именно благодаря прочным и плодотворным зарубежным контактам, фестивалям, гастролям, поездкам в театре кукол нет ощущения провинциальности, ощущается сопричастность к большим процессам, которые идут во всем мире. Яркие скандальные премьеры, обсуждения, лаборатории – в театре кукол в Беларуси происходит все, что мы хотели бы, чтобы чаще происходило в театре драматическом.
Успехи режиссеров театра кукол обращают внимание на важную особенность, что сегодня в театральном процессе по-прежнему доминируют не драматурги, не директора, не яркие актерские индивидуальности, а в первую очередь самобытная режиссерская школа. Пожалуй, благодаря ей, театру кукол удалось преодолеть основные проблемы, которые испытывал весь остальной белорусский театр. Это и отток зрителей, и миграция актерских кадров, и отсутствие преемственности. Даже в невнимательности журналистов и критиков к спектаклям театров кукол, можно найти свой плюс. В Беларуси круглые столы на тему «Почему в белорусском театре все плохо?» проводятся с завидной регулярностью, но театра кукол это как будто не касается.
Белорусский государственный театр кукол под руководством Алексея Лелявского представляет собой интересный феномен. При том, что авторитет самого Лелявского неоспорим, театр себя не позиционирует ни первым, ни главным, ни единственным. Более того, фестиваль, который проходит на базе минского театра кукол, премьеры приглашенных режиссеров оставляют ощущение, что находишься в такой стремнине театрального процесса, что вокруг Минска тоже происходит много чего интересного и на сам театр это очень сильно влияет.
По итогам опроса белорусских критиков про лучший спектакль 2015 года случилась одновременно странная и закономерная вещь, рейтинг возглавили два спектакля Белорусского государственного театра кукол – «Птицы» в постановке Лелявского и «Интервью с ведьмами» в постановке Евгения Корняга. Разница в очках была настолько же незначительной, насколько убедительным был отрыв этих спектаклей от остальных преследователей. Это два очень разных спектакля, которые сделали учитель и ученик, мне кажется, много говорят о природе белорусского театра кукол вообще.
Успех «Птиц» у критиков тем удивительней, что в этом спектакле непритязательность стиля Лелявского особенно заметна. В этом спектакле много «воздуха», но при этом совсем нет «воды». Артисты в спектакле играются с куклами, формой, перестраивают несколько раз сцену, при этом не чувствуется, что они привязаны к жесткому ритму, все это дает ощущение перформанса и карнавала. Но именно для пьесы Аристофана карнавальные приемы оказываются к месту. Неожиданно для Лелявского спектакль даже приобретает черты политической сатиры. Спектакль Евгения Корняга «Интервью с ведьмами» наоборот являет собой пример жесткой театральной формы, в которой работа художника и игра артисток, такое ощущение, находятся строго в рамках, заданных режиссером. Быстрая и беспощадная смена сцен задает бодрый, «дискотечный» ритм. Содержание спектакля состоит из собранных автором самых кровожадных историй про ведьм, постоянно держит в напряжении. Пожалуй, суть действия в том, чтобы принять свой страх, а черный юмор создателей в этом помогает. Два этих спектакля не столько противоречат, сколько дополняют друг друга. И в этой способности принимать, признавать творчество другого, уместить под крышей одного театра две разных эстетики лично мне видится особенность, которую можно перенести на весь белорусский театр кукол целиком.
Не в последнюю очередь такое жанровое разнообразие оказывает полезным для артистов. Последние две взрослые премьеры театра «Пансион «Belvedere», авторский спектакль итальянского режиссера Маттео Спьяцци, и «mann ist mann» Алексея Лелявского по пьесе Брехта показывают, насколько труппа готова принимать сложные творческие вызовы. Если говорить о спектакле Лелявского, видно насколько драматургия Брехта легко поддается артхаусной режиссерской манере. Спектакль буквально летит вперед, сцены увлекательно сменяют одна одну, каждая воплощает собой чуть ли не новый тип театра. Различные техники театра кукол контрастно сочетаются с артистами в живом плане, эффектные ансамблевые сцены сменяются то дискотекой, то blackout’ом. В спектакле легко угадывается и брехтовское любование маскуллиностью, и его желание перевернуть с ног на голову отношения мужчин и женщин, в итоге спектакль получился очень болезненным. В нем очень мало антивоенного пафоса и левацкого идеализма, в который обычно вырождаются брехтовские постановки, и свежо звучит антибуржуазный пафос пьесы, которая сделала автора знаменитым почти сто лет назад. И это грустно, если задуматься.
Олег Жюгжда после триумфа «Пиковой дамы» (которая взяла, кажется, все возможные награды Национальной театральной премии в 2012 году) остался верен себе. Эстетский театр, в котором чувствуется и режиссерское любование своими чудесными актерами, и уважение к материалу, и озорство театрального хулиганства. В следующем крупном спектакле театра «Фауст. Сны» роль Мефистофеля исполнила Лариса Микулич, которая за счет легкости и обаяния работает таким внутренним мотором спектакля. В основе работы лежит сложная конструкция классических текстов, но именно благодаря простой сценографии, эффектной актерской игры получается высказать сложные мысли, которые лежат в основе мифа о Фаусте. А мысли эти по большому счету не очень радостные. Вот и в спектакле «Чеховъ. Чайка» интересно зазвучала тема поколений. Молодежь растет, перспектив никаких, но старшее поколение от этого становится только злее. В сцене Аркадиной и Треплева (Лариса Микулич и Александр Ратько) мать чуть не убивает сына, в каждую злую реплику кидая камень в воду. При этом весь спектакль визуально выглядит как туманная чудесная загадка. Озера, вода, камни, чайки. На фоне отчаяния персонажей, к которым режиссер, надо признать, большого сочувствия не испытывает, красота кажется особенно безжалостной.
Среди новых имен, во-первых, стоит рассказать об Игоре Казакове, главном режиссере Могилевского театра кукол. Молодой, энергичный, инициативный, именно о таком руководителе мечтают в любом региональном театре. Он умеет заполнить репертуар, экспериментирует с формами и жанрами причем не только ставит «странного» «Гамлета» с жанровым определением «трагифарш» (этот спектакль выиграл престижный могилевский фестиваль «Март-Контакт» в 2013 году), но, например, первым среди белорусских стационарных театров делает спектакль для детей-дошкольников, так называемый «бэби-спектакль». После постановки «Гамлета» к каждой взрослой работе Игоря Казакова относятся с большим вниманием.
«На дне» оказался спектаклем, который долго ждали и который ожидания оправдал. Грязный, гротескный спектакль, с апокалипсическим концом. Своей мрачной философией он напомнил «Меланхолию» Триера. В спектакле нет депрессии и обреченности, но есть тщательная регистрация тщетных светлых порывов героев «дна». В каком-то смысле они не «на дне», а сами и есть это «дно». Актеры Наталья Слащева и Николай Стешиц задали актерскому ансамблю некие полюса, и вся эта сумбурная, крикливая напряженность вдруг приобрела натяжение. От этого кстати структура персонажей кажется искаженной, конфликт Василий-Василиса отошел на второй план, и это как бы уже не совсем Горький. Но спектакль настолько интересно придуман, настолько изобретателен визуально (художник Татьяна Нерсисян), что публике было все равно, так она радовалась бесконечным находкам. Совсем свежий моноспектакль «Синяя-синяя» по известному рассказу Владимира Короткевича продолжает эту интонацию, в которой героям нужно проявлять свои настоящие качества, потому что все силы мира, кажется, направлены против них. Это преодоление, такой своеобразный романтический принцип режиссуры Казакова, интересно воплощается через конфликт персонажей с визуальной доминантой спектакля (в «На дне» это покатая крыша, в «Синей-синей» – песок). Герои в заведомо невыгодных условиях, они даже обречены, но в итоге проявляют еще более ярко свои лучшие качества.
Отъезд и возвращение режиссера Александра Янушкевича стали событиями для белорусской театральной жизни. По умолчанию от него в Брестском театре кукол ждут такой работы, которая сделала ему имя в Минске. В первую очередь умение нестандартно и ярко работать с классическим материалом. Именно в таком ключе состоялась премьера «Новая земля» по поэме Якуба Коласа, хрестоматийному произведению для белорусской культуры. Но нельзя не учесть, что Янушкевич возглавил театр в трудный момент переезда в новое театральное здание, и это серьезным образом влияет на те задачи, которые он себе ставит как художник.
Важным явлением для Беларуси стало творчество Юрия Дивакова-Душевского, чьи формальные эксперименты вышли за границы театра кукол. Известен он стал не своими спектаклями на сцене Гомельского театра кукол, а работами с драматическими актерами, где визуальная, предметная эстетика не просто доминирует, а вытесняет собой иные смыслы. На данный момент в Минске идет один его спектакль «Крестовыйпоходдетей» на частной площадке ОК-16, и это постановка современной пьесы Андрея Иванова, где текст принципиально не раскрывается и не трактуется, а представляется, экспонируется наравне с другими визуальными приемами (зрителю даже раздается либретто). Богатое смыслами карнавальное действие, где актеры облачены в безразмерные костюмы-мешки, а для каждой сцены придуман свой мощный визуальный ход. Главные инструменты у Дивакова-Душевского – это ритм и пространство, но именно это помогает актерам раскрепоститься, и его спектакли становятся потрясающими по энергетике визуальными перфомансами.
У Светланы Бень всегда было в творчестве то, что сейчас модно называть кросс-жанровостью. Ее детские спектакли последних лет «Был бы у меня дракон» и «Волшебный мелок», которые показываются под вывеской театра «Картонка» – это и сторителлинг, и интерактив на фоне увлекательной картинки, которая близка к книжной иллюстрации. Ее взрослый моноспектакль «Из жизни насекомых» по стихотворениям Николая Олейникова точно так же сочетает сложную живую музыку (терменвокс заявлен чуть ли не как действующее лицо) и видеоарт, который Бень оживляет своей витальной харизмой. Микрокосмос насекомых Олейникова становится просто космосом, в который мы отправляемся, чтобы еще раз утвердить свою хрупкую человечность. Спектакль выглядит манифестом, это попытка утвердить иной ракурс на реальность, и потребность в этом не выглядит сегодня банальной.
Важным явлением для театра кукол в Беларуси стало развитие бэби-театра, которое связано с театром «Бусы» и фестивалем «Казачны джэм». Частным театрам очень трудно выживать в Беларуси и только харизма, трудолюбие и потрясающий креатив Златы Глотовой и Анны Шапошниковой позволяют их театру стабильно существовать. В их спектаклях главным оказывается доверительная интонация рассказчиков, это всегда красивые и музыкальные спектакли. То же можно сказать и о многих других бэби-театрах, но, к сожалению, тут нет собственных ресурсов для превращения движения маленьких театров кукол в заметное и признанное явление.
Успехи театра кукол сильно влияют на амбиции его самых заметных деятелей. Большего хочется зрителям. В итоге вокруг театра кукол в Беларуси при всех сложностях и проблемах возникла очень живая среда. Очень хотелось бы, но не получается, перенести подобное отношение к явлению театра на весь художественный процесс. Не получается в силу места театра кукол в культурной иерархии. Но если задача поменять принцип этой иерархичности кажется делом несбыточным, то избавиться от пагубного влияния этой самой иерархии уже получилось.