Светлана Залесская-Бень — режиссер и актриса театра кукол, драматург, поэт, музыкант. Закончила Белорусскую государственную академию искусств по специальности «режиссер театра кукол» (курс Алексея Лелявского). Работала в Белорусском государственном театре кукол (Минск) как актриса и режиссер, в театре кукол «Лялька» (Витебск) и Могилевском театре кукол. С 2005 года — лидер музыкального коллектива «Серебряная свадьба». Создательница, режиссер и актриса настольного театра кукол «Картонка» (с 2011 года), создающего спектакли в стилистике домашнего бумажного театра.
Екатерина Ерёмина. Вы работаете в театре кукол не только как режиссер и актриса, но и как автор инсценировок и драматург (в Могилевском областном театре кукол поставлен спектакль по пьесе С. Залесской-Бень «Самый маленький самолет на свете» — Е.Ё.). На ваш взгляд, какой должна быть драматургия в театре кукол для детей?
Светлана Бень. Я думаю, что хорошая пьеса получается тогда, когда драматург пишет ее для одного единственного человека – для своего ребенка (внутреннего, воображаемого или реального), пытаясь ответить на очередной его вопрос. Чем внимательнее к своему ребенку автор, чем неожиданней вопрос и ответ, тем интересней пьеса.
Е.Е. Есть ли какие-то специфические требования к эстетике визуальной составляющей театра для детей? Насколько должны быть читаемы и узнаваемы формы, цвета, образы, ведь случается, что родители говорят: «Почему у вас лисичка такая страшная и не похожа на лисичку»?
С.Б. Хороший художник для театра кукол – это ВСЕ!!! Либо мы используем в спектакле обычные предметы, что-то совершенно самодельно-наивное, либо спектакль строится на работе перфектного художника. Если кукла будет очень условной, но созданной хорошим художником с нестандартным и смелым подходом, вряд ли кто-нибудь скажет: «Ваша лисичка страшная». Чаще всего, мне кажется, такие вопросы возникают, когда куклы в самом деле некрасивые. И что самое главное – неточные, неудачные по форме, не будоражащие воображение.
Е.Е. Какую роль в ваших спектаклях играет музыка и как музыкальное творчество помогает вам в театре?
С.Б. В нашем театре музыка играет важную роль, потому что он картонный, в нем действуют плоскостные куклы, и их эмоциональное состояние чаще всего можно передать только музыкой. Поэтому наши спектакли музыкальные практически от первой минуты до последней с крайне редкими паузами тишины. Это как в анимации. В мультике мы редко можем услышать тишину, он всегда насыщен если не музыкой, то звуковыми эффектами.
Композиционное построение музыкального произведения также близко композиционному построению спектакля. Как в программных симфонических произведениях в нем есть развитие действия, его насыщение, кульминационная точка. Поэтому можно слушать, как звучит спектакль, и интуитивно понимать, что где-то он проваливается, где-то слишком назойлив или суетлив.
Е.Е. На ваш взгляд, есть ли какие-то темы, которые табуированы в спектаклях для детей?
С.Б. Наверняка, есть… Но я бы хотела коснуться скорее вопроса о том, что есть темы, которые у нас принято считать табуированными. Например, тема смерти и жестокости. Мне кажется, что это универсальные темы, которые детям очень интересны и важны. Другое дело, что спектакли, которые затрагивают эти проблемы, должны быть особенными, когда с ребенком могут доверительно поговорить об этих важных и тревожащих вопросах. Есть прекрасное высказывание митрополита Антония Суражского по этому поводу. Позволю себе процитировать фрагмент из его книги «Красота и уродство»: «Мы должны вглядеться в ужас, рискуя быть глубоко ранеными, если хотим хоть чем-то помочь». Чаще всего, конечно, ребенок не представляет, на что, например, похожа жизнь в детском доме, что происходит в тюрьме, в больнице, что чувствует человек, оказавшийся в пограничной ситуации. Можно понять тех родителей, которые не хотят травмировать психику своего ребенка, оберегая его от столкновения с этими проблемами. Но ведь и не обязательно показывать какой-то натуралистичный ужас. Важно рассказать об этой проблеме, пускай в особенной форме, потому что, продолжу цитату: «в уродстве (под уродством тут понимается любая форма того, что отталкивает, не является красивым, и тем более красивеньким, но жестоким в своей правде) заключено послание. Это вызов и вызов звучит так: тот мир, который вы сделали таким и который вы поддерживаете своим безразличием, трусостью, расслабленностью, уродлив, чудовищен и повсюду есть миллионы людей, которые расплачиваются за это. Только взгляните. И в этом смысл уродства, в котором заключена возможность преображения, и возможно поэтому показ его нужнее, чем образы гармонии и красоты». Мне очень близко это высказывание, и я позволила себе привести цитату, потому что точнее сказать не могу. Показ грустного, страшного, безобразного мне кажется важным, просто нужно понимать, каким способом и для какого возраста это делать.
Е.Е. А с какого возраста можно касаться этих тем?
С.Б. Наверное, с тех моментов, когда все мы начинаем говорить с ребенком о таких вещах. В основном дети задают первые вопросы о смерти в 4–5 лет. В Европе чрезвычайно распространены спектакли, в которых эти темы поднимаются. Мне как маме не кажется чем-то недопустимым, когда дети могут плакать на спектакле. Это учит их сопереживанию. И лучше если они сначала получат эту эмоцию в театре, а не в жизни, еще не научившись перерабатывать похожие ситуации. Но очень важно осознавать, что если человек видит в произведении один лишь безграничный ужас, не имеющий никакого разрешения, то его психика может попросту не выдержать. Поэтому я за луч надежды и за непременный свет в конце тоннеля.
Е.Е. Здесь можно говорить о терапевтическом воздействии театра, а какие еще функции сегодня выполняет театр кукол для детей?
С.Б. Я боюсь брать на себя ответственность и говорить за весь театр. Я скажу, как я чувствую. Мне кажется, сейчас существует большая проблема разобщенности людей, и театр – один из последних оставшихся бастионов непосредственного общения, когда все происходит здесь и сейчас и мы смотрим в глаза друг другу. Театр, конечно, может быть очень разным, ярким и масштабным, насыщенным различными спецэффектами, и детям наверняка нравится смотреть такие спектакли. Но они видят такие технические чудеса в анимации и компьютерных играх, что по-настоящему их это не впечатляет. Театр проигрывает анимации и виртуальной реальности, и крайне жалко выглядят потуги устроить на сцене настоящие «Звездные войны». На мой взгляд, именно человеческая энергия и живое общение, которые есть в театре, будут становится все более и более востребованными.
Е.Е. Если в плане высоких технологий театр кукол все равно проигрывает, то чем он может удивить и привлечь современного ребенка?
С.Б. Он может удивить и привлечь тем, что мы видим палку-палку-огуречик, которые оживают, и начинаем плакать, когда с существом из носового платка происходит какая-то катастрофа. Вот это чудо, которое не заменит никакая высокая технология и компьютерная графика.
Е.Е. Значит, театру кукол стоит работать от противного, не пытаясь насыщать спектакли компьютерной графикой и анимацией?
С.Б. Я думаю, что чрезмерно активное использование таких технологий – это коммерческий подход, вынужденная мера. Особенно она распространена среди антрепризных театров. Также это беда многих больших государственных театров, которые вынуждены из-за плана и большого сценического пространства обращаться и к месту, и не к месту к таким средствам. Есть такая фраза у ресторанных музыкантов: «Зритель – это рыба, ее нужно глушить». Так и в театре ребенка стараются «оглушить». Конечно, он будет в восторге, если увидит полюбившихся мультипликационных персонажей, если все будет ярко, громко, динамично. Он не сможет этому противостоять, но я не знаю, для чего это нужно. Я за театр, который обращается к возможностям носового платка. Возможно, такой театр теряет большое количество зрителей, но зато и находит самых лучших: то небольшое число очень симпатичных и замечательных людей, которые спасут человечество в будущем.
Е.Е. С чем связано распространение в последнее время на постсоветском пространстве домашних театров кукол, бэби-театров?
С.Б. Думаю, это просто европейская тенденция до нас докатилась. Появление таких форм театра для детей – насущная необходимость. От советского мировоззрения люди шагнули к индивидуальному, к пониманию важности семьи. Кто приходит в бэби-театр? Прекрасные мамы, которые не спешат выходить на работу, чтоб работать на общество. Им гораздо важнее вырастить гармоничного, спокойного, веселого ребенка, счастливого человечка. А бэби-театр – это прекрасный способ развития, воспитания, эстетического наслаждения, психологической поддержки. У него очень сильная терапевтическая функция, направленная и на мам, и на детей.
Маленькие частные театры – это возможность очень индивидуально общаться со зрителем, уделить достаточно внимания каждому, не утонуть в шуме детских голосов в большом зале.
Е.Е. Как думаете, почему зрители активно ходят на представления таких театров?
С.Б. Малые формы дают больше возможностей проявиться интересным художникам с хорошим вкусом, потому что над ними не довлеет обязанность собрать кассу и впечатлить. У них другая задача: очаровать, создать атмосферу. Это более теплая, душевная задача, поэтому многим маленьким театрам, несмотря на небольшой бюджет, проще найти талантливых и увлеченных людей, которым интересно проявить себя, сделать что-то чудесное, поучаствовать в создании новой вселенной. Многие маленькие театры сегодня несут очень приятную визуальную эстетику, от нежной и обаятельной до самой высокохудожественной. В Питере много таких театров, например, Karlsson House или мой любимый театр KUKFO. Если у театра малые обороты, плановые и финансовые, он может себе позволить индивидуальность, людей с особенным видением – режиссера, художника, актеров. Актер, например, может интересно проявиться как человек в таких спектаклях, и его искренность будет весить больше, чем хорошо поставленный голос. Ведь люди очень скучают по подлинному, видя столько целлофаново-пластмассового в мире вокруг, они настолько соскучились по-настоящему, что у любого человека вызывает уважение честное раскрытие и отдача. А в театре малых форм невозможно соврать, иначе спектакль уничтожен.
Е.Е. Болезненной для детского театра, особенно государственного репертуарного, является проблема, что родители выбирают, куда вести ребенка. Например, на «Буратино» мы пойдем, а на этот спектакль – нет, потому что название незнакомое. По вашим ощущениям, меняются ли родительские вкусы, происходит ли изменение в их сознании?
С.Б. Да, у репертуарных театров такая проблема есть. Но я думаю, что родители поменялись, потому что открыто информационное пространство и они видят много нового. В маленьких театрах я не заметила особой разницы в посещении спектаклей со «знакомыми» и «незнакомыми» названиями. Люди идут на театр, на определенный подход. Они знают, что это будет что-то уютное, теплое, что в этом не будет агрессии, дурного вкуса. Они рады пойти на любую историю и наоборот радуются новым, неизвестным названиям. Еще мне кажется, сформировался круг интеллигентных молодых мам, которые любят новую литературу. Появилось много отличной, актуальной, искренней, небанальной детской литературы, европейской, русскоязычной и белорусскоязычной, книг, которые представляют собой симбиоз художника и интересного писательского мышления. Детская литература шагнула вперед далеко и мощно и вместе с ней – театр.
Е.Е. Если говорить об ответственности родителей, которые приводят детей в театр, то должны ли они как-то готовить ребенка, принимать вместе с ним участие в процессе смотрения спектакля, помогать ему?
С.Б. Лучшая помощь взрослого – это привести ребенка на тот спектакль, который соответствует возрасту ребенка, отключить телефон и вообще вести себя в театре как культурный интеллигентный зритель.
Е.Е. Ваш театр «Картонка» в последнее время достаточно активно «гастролирует» по Беларуси и России. Можете поделиться творческими планами, своими и театра, на ближайшее время и отдаленное будущее?
С.Б. Наши планы настолько насыщенные, что у нас перехватывает дух. Впереди поездка на фестиваль в Белостоке с минско-берлинским проектом «Театральный автомат», премьера нового спектакля, который поставила актриса «Картонки» Зоя Кенько, постановка большого спектакля для взрослых и не меньше десятка идей спектаклей для детей. Хочется стать многорукими и многоногими, и, видимо, придется!