Главный режиссер Большого театра кукол (с 2006 года), участник и многократный лауреат престижных международных фестивалей, лауреат Российской национальной театральной премии «Золотая маска», мастер актерского (2006–2011) и режиссерского (2016–2021) курсов (БТК-РГИСИ).
Сегодня на его счету более сорока постановок в разных городах и странах. Большинство из них — синтетические спектакли, сочетающие разные системы кукол с живым планом. Философская притча — жанр, к которому режиссер обращается чаще всего: она позволяет говорить со зрителем на уровне вечных ценностей и общечеловеческих категорий, прикоснуться к фундаментальным вопросам бытия.
С появлением Руслана Кудашова в БТК начался новый этап в жизни театра: была сформирована молодая труппа, почти полностью обновлен репертуар. В афише появились разноплановые спектакли как для детей, так и для взрослых — пластические, музыкальные, драматические, кукольные. Театр начал активно гастролировать по России и за рубежом. В 2014 году был организован международный фестиваль «БТК-ФЕСТ: Театр актуальных кукол», в 2017 году впервые прошла «БТК-ЛАБ: Лаборатория для молодых режиссеров по новой детской литературе». Сегодня БТК проводит экскурсии по закулисью, организовывает показы и лекции, встречи со зрителями, планомерно работая над повышением профессионального уровня и престижа искусства театра кукол в России.
ФИО: Кудашов Руслан Равилевич
Дата и место рождения: 5 марта 1972 года, Ленинград
Образование: СПбГАТИ, актер театра кукол (курс Игоря Зайкина, выпуск 1999 года), режиссер драматического театра (курс Григория Козлова, выпуск 2001 года).
Карьера: В школе на меня очень большое влияние оказал мой учитель литературы Елена Владимировна Яковлева. Она научила читать всякие интересные книжки, благодаря ей я долго и безуспешно пытался поступить на филологический факультет… Затем случайно поступил в Театральный институт.
Естественно, очень сильно повлиял возникший тогда спектакль Резо Габриадзе «Песня о Волге», Филипп Жанти приезжал со спектаклем «Неподвижный путник». Затем появился спектакль «Потудань», который мы небольшой компанией пытались сохранить, и начали свой путь, постепенно отходя от мастерской Григория Михайловича Козлова. В то время было не так просто, как сейчас, создать театр. Мы стали жить своей жизнью, появился театрик, который нигде не был оформлен, зафиксирован какой-нибудь бумажкой. Как-то выживали, практически ничего не получая за то, что делали. Потом нас заметили. Появился спектакль «Невский проспект», который завоевал и «Золотой софит», и «Золотую маску». Затем еще два спектакля — «Небо в чемодане, или Цуцики в ночи» и «Пир во время чумы».
Затем началась история, связанная с БТК: и время поменялось, и в театре «Потудань» появились трудности. Здесь возникла возможность набрать курс, поменять всю обстановку. Этим мы и занимались десять лет — в сотрудничестве с Сергеем Бызгу и Яной Туминой. Тут было создано какое-то количество работ, в которых по-иному произносился театральный текст, формировался свой театральный язык, искался свой путь. «Потудань» тоже нащупывал свой путь и обладал собственным лицом, в нем был поиск в эту сторону.
Сейчас начинается новый этап. Какой — пока не могу понять.
Любимые авторы, темы, сюжеты: Почему-то возникла мысль о «Библейской трилогии», был такой внутренний перелом. Потом возникла другая трилогия — поэтическая. Она не связана с театром кукол, вернее, в меньшей степени с ним связана: «Башлачев — Высоцкий — Бродский».
Мне очень важен был «Шпиль» на том этапе, когда он возник. Хотя многие так не считают, для меня это одна из важнейших работ. Важная вещь и болезненная, и мне очень близкая.
Любимая система кукол/фактура: Нет такой. Фактура меняется, кукла меняется. Когда-то, например, я совершенно не понимал и не принимал петрушечный театр. А сейчас он мне стал интересен. Меня интересует какая-то брутальная, площадная, народная энергия. Марионетки интересовали всегда. В них так или иначе заложена магия. В общем, все попеременно.
Нужен ли в спектакле текст? Обязательно! Это поэзия, каждый поэт продолжает язык, он его обогащает, развивает и так или иначе открывает что-то новое. Для меня это обязательное условие, хотя для кого-то может быть неважно. Язык — закономерен, обладает некими законами. А режиссура — она связана либо с подтверждением закона, либо с его нахождением и изобретением собственных правил, собственного закона. Поэтому язык очень важен. К тому же он своими корнями уходит во внепространственное, вневременное поле.
Актуально ли сегодня сочетание «театр кукол»? Словосочетание «театр кукол» работает сейчас в меньшей степени, чем, скажем, «театр формы», «формативный театр», «театр визуальный» или «фигуративный театр». Все это более актуальные слова. Мне кажется, что «театр кукол» сейчас в меньшей степени работает, но через какое-то время все развернется. В жизни всегда все разворачивается, переворачивается. Иногда уже немножечко надоедает все вот это «актуальное».
Чем, на Ваш взгляд, российский театр кукол отличается от западного? Сложно сказать, я не так в этом силен. Мне кажется, западный театр не был так сильно заторможен в своем развитии: в нашей стране были очень мощные стандарты, заданные либо Театром Образцова, либо советским представлением о театре кукол. Конечно, были какие-то всплески в виде «Уральской зоны» или индивидуальных поисков Сударушкина, но о них мало кто помнит. Все это страну нашу бедную сильно тормозит.
То, что происходит сейчас в Питере — с этими маленькими театрами и театриками, нашим театром, в этом есть потенциал к какому-то любопытному развитию. Но у меня такое ощущение, мы все равно в чем-то сильно отстаем.
Чем могут быть полезны сотрудничество и культурный обмен? Прежде всего обмен должен быть полезен нам. Мы смотрим на других и понимаем, в чем мы вообще ничего не понимаем. Видим пути, по которым российский театр кукол очень тяжело идет. Потому что весь подсознательный ряд, фрейдизм на русской почве, приобретает жутко патологические черты, которые не выливаются во что-либо художественное, в то время как мы можем посмотреть Дуду Пайву с его путешествием в подсознание и понимаем, что человек существует на грани, но он не переходит эту грань. Нам сложно шагнуть куда-то. Конечно, обмены, контакты обучают, должны обучать. И молодых ребят, которые сейчас учатся, и пожилых — им, наверное, тоже любопытно…