Виктор Антонов

Художник театра кукол, художник-технолог, лауреат Национальной театральной премии «Золотая маска», участник и призер многих престижных театральных фестивалей России и всего мира.

Окончил ЛГИТМиК по специальности «художник-постановщик театра кукол», в 1991‒1994 годах стажировался на кафедре театра кукол.

В 1994‒2003 годах — учебный мастер, педагог Театрального института. В 1997‒2002 годах работал в театре марионеток «Мини-Длин».

В качестве художника-постановщика создал спектакли в разных регионах России, а также в Германии, Франции, Турции, Армении, Литве, Финляндии… Как режиссер и художник поставил теневой спектакль «Кошка, которая…» по Р. Киплингу в театре «Кукольный формат». Создатель и исполнитель уникальной программы трюковых марионеток «Цирк на нитях».

Главные спектакли:

«Цирк на нитях» — 1993 (режиссер)

«Кошка, которая…» — 2003, театр «Кукольный формат», Санкт-Петербург (режиссер)

«Ленинградка» — 2009, Театр-студия «КУБ», Санкт-Петербург (художник)

«По ту сторону Гоголя» — 2010, совместная постановка Сахалинского театра кукол и Творческого объединения «КультПроект» (художник)

«Кармен» — 2012, Театр кукол «Теремок», Вологда (художник)

«Безумный день, или Женитьба Фигаро» — 2014, Центральный театр кукол им. С. В. Образцова, Москва (художник)

«Экспедиция» — 2015, Челябинский театр кукол (художник)

«Железо» — 2015, Театр кукол Республики Карелия, Петрозаводск, художник, автор идеи и сценического текста (совместно с Борисом Константиновым)

«Письмовник» — 2015, Московский детский камерный театр кукол (художник)

«
»
«Сколько я ни занимаюсь марионетками, мне всегда кажется, что я ничего о них не знаю, По профессии я не актер, а художник-постановщик в кукольном театре. И даже когда я на старших курсах сам сделал трех марионеток, я не понял, что в них особенного. Ты держишь в руках металлическую вагу, а кукла где-то внизу живет своей жизнью, не слушается тебя, управлять ею сложно».
Ксения Кабанова, «Ивановская газета»
«
»
«Сейчас кукольного цирка в России нет. А вот в конце XIX — начале XX века это направление было весьма популярно. У Зайцева, например, был широко известный цирк марионеток. В Европе же это искусство по-прежнему существует, например, в театре Домини, который некогда, собственно, и создал образец европейского кукольного цирка».
Виктория Олиферчук, «Вечерний Челябинск»

Досье

ФИО: Антонов Виктор Петрович

Дата и место рождения: 28 сентября, Тамбов

Образование: ЛГИТМиК, специальность «художник-постановщик театра кукол» (1991).

Карьера: Начинал в Тамбовском областном театре кукол, потом Театральная академия, дальше постановки.

Любимые авторы, темы, сюжеты: Вопрос сложный: аппетит приходит во время еды. В любой вещи можно найти что-то интересное и раскрутить ее.

Любимая традиционная система кукол/фактура: Люблю марионетку, это моя кукла. Но, в принципе, я работал в разных техниках и системах. Каждая вещь требует отдельного подхода, и говорить, что есть какая-то излюбленная тема… Ну, если к этому спектаклю она не подходит, зачем я буду насильно ее туда вталкивать? Люблю менять технику, не приверженец какой-то одной системы. Вообще, этот вопрос имеет смысл задавать какому-нибудь европейскому артисту, который избрал какую-то одну тему и в ней работает, а у нас, если работаешь художником, ты вынужден менять технику.

Нужен ли в спектакле текст? Опять-таки это индивидуальный вопрос: лично мне нравится делать без текста, но это, наверное, больше художнические проблемы, потому что художники, как правило, занимаются визуальным театром. Желание избавиться от текста неспроста: многое решается за счет визуализации. Но это зависит от художника, от режиссера — кому-то нравится с текстом, кому-то — без. Говорить, что что-то современнее, на мой взгляд, невозможно.

Актуально ли сегодня сочетание «театр кукол»? Вот приходишь на спектакль, смотришь и говоришь себе: «Это театр кукол». А на другой приходишь, смотришь и думаешь: «А вот это уже не театр кукол». И называть или не называть… это спорный, сложный вопрос.

Чем, на Ваш взгляд, российский театр кукол отличается от западного? Отличается подходом и школой (наличием или отсутствием). За границей тоже есть школы, но поскольку их меньше, они имеют определенное лицо. У нас одна школа, студенты выходят из нее, идут потом в театры. И следовательно, часто приезжаешь в театр и понимаешь, что, в общем-то, все крутятся в одном потоке. Это не очень хорошо. Тем не менее у нас тоже появляются интересные спектакли. Хотя мне кажется, что школа… она не то чтобы отягчает, но обязывает. Есть деление на художников, режиссеров, из-за этого трудно: тебя научили, и тебе трудно из этого выпрыгнуть. Если взять зарубежные аналоги — они не так ограничены, часто не понимают, почему они должны так это делать, почему это нельзя смешивать и пр. Они это делают как-то легко! (Я не говорю, что там нет своих проблем.) Когда мы смотрим, кажется, что не все так уж профессионально сделано, зато есть элемент какой-то неожиданности, непредсказуемости. Часто у нас открывается сцена, выходит артист, говорит слово, ты видишь, что на сцене, и, в принципе, можешь предсказать весь спектакль.

А там это иногда невозможно просчитать. Ты не знаешь, что будет в следующую секунду. Хотя я не говорю, что все спектакли такие уж интересные, но непредсказуемые — да. Тоже бывают и хорошие, и плохие. И у нас есть хорошие, замечательные спектакли. Это вопрос наличия и отсутствия некой школы. У нас эта школа достаточно централизованная, все студенты выходят с одним способом существования, а потом пытаются как-то из него выйти.

Чем могут быть полезны сотрудничество и культурный обмен? Очень многим: и по форме, и актерскими подходами. У нас, к сожалению, когда приезжаешь в театр, просто за голову хватаешься! Элементарно артист не может существовать за куклой. Он ее перекрывает. При этом система а-ля Станиславский «через себя в куклу» иногда не проходит. Зачастую застревает на «через себя». Конечно, есть те, кто благодаря таланту вырывается куда надо, но основная тенденция такая, и это касается даже тех артистов, которые становятся народными, и трижды народными, и какими угодно. Они так существуют, их так приучили существовать режиссеры, такое было веянье в театре. Они играют собой, а кукла — некоторые говорят — даже мешает. Кукла проигрывает человеческому лицу.

А за границей иногда видишь настолько дурно сделанную куклу, что думаешь: «Мне как художнику смотреть неинтересно». Когда я приехал первый раз в Испанию на очень большой фестиваль, смотрю в программе — могу попасть только на один спектакль. И там маленькая картинка, на ней совершенно ужасная кукла, еще и петрушка. Думаю, ну что ж там с петрушкой… но других вариантов не было, пошел. Через пять минут я жалел, что не включил камеру сразу, еще через пятнадцать жалел, что записывал кусками. Артисты (там было два актера-петрушечника) настолько чудесно работали с этой дурной куклой. Как они друг друга слушали, как куколка работала! Все, никаких мыслей про «дурную куклу», все стало на свои места — она уже не дурная, она такая, как надо.

 

Отзывы СМИ:

«Виктор Антонов не меньше полугода проводит за границей, показывая свой „Цирк“ детишкам из разных стран. В Европе кукольника именуют не иначе как волшебником. И если присмотреться, то в какой-то момент понимаешь, что мастерство Антонова действительно граничит с волшебством. Каждая кукла обладает определенной конструкцией и управляется множеством нитей, количество которых значительно превышает число нитей стандартной марионетки. В руках Виктора Антонова куклы немедленно оживают и начинают выделывать необыкновенные трюки, например глотать ножи или взлетать под купол импровизированного цирка».

Юлия Горшкова

Информационное агенство "Галерея Чижова"

«Сегодня кукольный трюк — большая редкость. Но, как и встарь, и содержание, и смысл его — в мастерстве исполнителя. И если вам удастся хотя бы раз в жизни увидеть настоящего мастера с марионеткой в руках, это зрелище до глубины души тронет вас наглядным воплощением вечной темы, на разных поворотах истории обретающей то или иное звучание, — темы диалектического единства свободы-зависимости человеческого существования. Так было. Так будет. Неожиданно ощутимее начинает раскачиваться маятник истории, протягивается невидимая нить — и мы снова обретаем прошлое, дающее право смелее смотреть вперед».

Анна Иванова-Брашинская

«Петербургский театральный журнал»